— Нет, — произнесла бесцветным тоном и снова стиснула в объятиях Жорика, которого не выпускала из рук уже около трёх часов.

Операция затянулась и она всё больше впадала в панику, хоть и пыталась держать себя в руках. Если бы речь шла о чужом ребёнке, возможно, я бы ещё что-то сказал, но сейчас понимал её, как, наверное, никто другой. Только окунувшись в это с головой можно понять, что чувствуют отец и мать больного ребенка. Пусть даже такой дерьмовый папашка как я.

— Ну что, рассказывай, — меня сжирала изнутри безысходность, в следствии чего я уже докуривал вторую пачку сигарет за день.

Если бы я взялся за это дело вместе с Андрюхой, уже давно во всем разобрались. Да только не мог я сейчас оставить Варьку одну. Чтобы не происходило между нами, но я отец её ребенка и это нас связало на всю жизнь, как бы ей не хотелось думать иначе.

— Есть кое-что интересное, — Змей тоже закурил и сделал знак официанту. — Как ты и говорил, нужно было копнуть в самые дебри, ещё до того времени, как Земской начал мочить людей. И я копнул, брат. Да так копнул, что внутренности полезли. Давай бухнём что ли, тебе сейчас нужно.

Заказали выпить и Ворохов продолжил.

— В общем, ты был прав. Я вывернул наизнанку все архивы, которые можно было достать и нашёл одну бабу. Она была детским врачом твоей Варьки и наблюдала её пару лет. Перед тем, как Земской начал зачистку, эта баба уехала в Стокгольм на ПМЖ. Этим, собственно, и спаслась. Я думаю, что её тоже убрали бы. Но туда Земской, видимо, не дотянулся, а может не посчитал нужным. Хрен его знает. Однако, друг мой, это не всё. Я связался с ней по телефону и бабка сказала, что хорошо помнит дочь Земского, только назвала её не Варей, а Катей.

Что за херня?

Почему Катей?

— Мало ли… Ошиблась может?

— Я тоже так подумал сначала. Но она стала утверждать, что хорошо помнит девочку и звали её именно Екатериной. И никак иначе. Потом я ей рассказал, что Земской давно подох, оставив за собой горы трупов. Бабка, судя по всему, та ещё шкура — намекнула, что у неё есть копии документов, касающихся Варвары-Екатерины, но просто так их не отдаст. Бабла хочет. В общем, я вызвал её в Россию. Через три дня будет у нас.

— Бля, странно всё это, — я махнул «горючего» только толку мало, всё так хреново и ничего не ясно.

Конечно, с «охренительной новостью» друг погорячился, но уже хоть что-то. И это очень даже неплохо, если учесть сколько лет я жил в неведении. Жил, сука, пока мой ребёнок страдал. Упивался своей болью как наркотиком и не слушал внутренний голос, который, несомненно твердил мне: «ОТКРОЙ СВОИ ГЛАЗА, ЕБУЧИЙ ТЫ УРОД!».

— Ага… Но мне кажется, бабка не стала бы зря трепаться, а тем более прилетать в Россию. По ходу есть у неё инфа, за которую рассчитывает нехило срубить бабла.

— Да не вопрос. Пусть только приедет.

— Это ещё не всё. Я своего опричника послал к соседям Земского. Оказывается, они переехали в тот дом за два года до вашего знакомства. А перед этим жили в Кузьминках. Ты знал? — Андрей подлил виски и выпил свою порцию залпом.

— Знал. Но как-то об этом особо не говорили. В Кузьминках уже мои парни всё прошерстили. Ничего из того, что могло бы меня заинтересовать. Но теперь кажется, что пора наведаться туда ещё раз, — что-то скребло меня внутри.

Какая-то догадка…

Что-то, что может пролить свет на всю эту историю.

— Зачем? Там нет ничего интересного, говорю же.

— А в школу, где Варька моя училась твой опричник заходил?

— Хм… — Змей почесал подбородок и прищурился. — А об этом я как-то не подумал. Ну наведаемся, чего. Не проблема. Только я не пойму, почему ты со своей не поговоришь? Она-то точно знает, почему её Катей называли и почему они переехали. Как считаешь?

Андрей подал интересную, конечно, идею. Да только я уже задумывался об этом и не раз.

Варька не идёт со мной на контакт и даже о дочери поговорить без скандала не можем. Куда там до прошлого…

— Сложно всё, брат. Пиздец как сложно.

— Ладно. Давай, — Андрей поднял бокал. — За здоровье твоей дочери.

Увидев Андрея, я снова перенеслась в прошлое. В тот день, когда очнулась в больнице и с трудом вспомнила как оказалась в таком состоянии. В тот самый проклятый день, когда моя любовь умерла в страшной агонии.

Вся та боль снова нахлынула волной и на этот раз, вместо злобы и обиды в душу закрались сомнения.

Что было бы, не скрывай я от Каинова, что у меня была сестра-близняшка?

По сути, я сама себе вырыла могилу, вместо того, чтобы рассказать всем о делишках своего отца.

Даже после того, как он загубил мою сестру, я продолжала его покрывать и снабжать деньгами. И кто бы этим не воспользовался? Особенно, если этот кто-то — человек, который торговал собственной дочерью.

А ведь я могла рассказать всё Диме когда отец стал шантажировать меня. Могла отдать ему ту проклятую запись сама и тогда он хотя бы выслушал меня. Если бы Каинов в чём-то засомневался, то перевернул весь мир вверх дном, но нашёл бы хоть какие-нибудь доказательства, что Катя была… Жила. Существовала.

Почему я тогда так испугалась?

Почему промолчала?

Зачем продолжала защищать ублюдка, что сделал из своего ребёнка разменную монету?

Теперь Дана расплачивается за мои грехи.

Полезла в сумку за телефоном и наткнулась на таблетки, что купила ещё несколько дней назад.

Проверила блистер, пары таблеток не хватает… Не помню, выпила ли их. И достаточно ли этого?

Никогда не принимала противозачаточные, ибо не было повода. С моей-то монашеской жизнью…

А теперь пожалела, что не прочитала инструкцию. Ну да ладно, не до этого сейчас.

— Ну что там, Варюш?! — буквально после первого гудка послышался взволнованный Викин голос, а я стиснула зубы, чтобы не зареветь.

— Ничего. Операция до сих пор длится…

— Ох ты ж… Ну, Варь, ты только не раскисай, слышишь? Значит есть шансы, раз так долго делают. В безнадёжном случае не стали бы мучить нашу деточку. Слушай, я уже палатку закрыла, не могу работать сегодня, скоро к вам приеду. Тебе привезти чего-нибудь?

— Да, я поэтому и звоню… Привези сигарет.

— Блин, ну ты, мать, даёшь. На меня ворчишь, а сама…

— Вик, просто привези долбанные сигареты! — прикрикнула на подругу, тут же об этом пожалев. — Извини.

— Да ладно. Привезу, конечно. А что там твой Каинов? Надеюсь, не оставил тебя одну?

— Нет. Где-то здесь ходит. Дружок там к нему притащился. В общем, плевать мне, — тут я лгала.

Если бы Каин ушёл, то я точно свихнулась бы. Так я хоть немного ощущала поддержку. Хоть и не простила его, но всё же…

В такой момент кто-то должен быть рядом, иначе страх и отчаяние раздавят своей тяжестью.

— Варь, зря ты так. Вам сейчас надо о дочери думать и быть рядом с ней. А ненавидеть друг друга будете позже, когда она на ноги встанет.

Тут не поспоришь. Вика права и я это осознаю.

Через полчаса я уже практически лезла на стены. Никаких новостей из операционной не было и это убивало. Как я посмотрю в глаза своей девочки, если…

Нет!

Не думать!

Даже мыслей подобных не допускать!

— Варвара Алексеевна, как вы себя чувствуете? — Николай заглянул мне в лицо. — Что-то вы очень бледная. Давайте я вам…

— Лучше скажите мне, что происходит? Что с моей дочерью? Почему так долго длится операция? — я смотрела в его глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то.

— К сожалению, я сам не знаю. Но вы должны успокоиться. Там работают лучшие специалисты. Понимаете? Они и похуже случаи видели. Один Степаныч чего стоит, даже его коллеги из Германии с ним не сравнятся. Прошу вас, присядьте, — он приобнял меня за плечи и повёл к дивану, который я уже успела возненавидеть.

— Похоже, я не ясно выразился в прошлый раз, — на пороге возник Каинов и я застонала.

Только не сейчас!

Черт бы его побрал с его больной ревностью!

Там в операционной наша дочь борется за свою жизнь, а он вздумал в Отелло поиграть! Неужели этого придурка жизнь ничему не учит?!