Он идёт позади так близко, что я даже ощущаю его частое дыхание на своём затылке. Нервничает. Моя внешность сегодня безупречна и это не просто слова ошалевшей Вики, ранее не видавшей меня в такой одежде и с макияжем.

Как бы я не ненавидела эту сволочь, но падать в грязь лицом перед ним не стану.

Расправила несуществующие складки на чёрном, приталенном платье, небрежным жестом отбросила волосы назад, чтобы скрыть волнение и страх.

— Чай, кофе, сок? — слышу сзади и останавливаюсь у большого дивана.

В прошлый раз я не разглядела его дом и сейчас, наивно пытаясь отвлечься, осмотрелась вокруг. Да уж, господин Каинов!

Живёшь ты, сволочь, как король, а моя дочь вот-вот останется инвалидом навечно, потому что банально нет денег на операцию!

Ублюдок…

Никогда не забуду ему тех бессонных ночей, что я мыла полы в забегаловках и подъездах, чтобы купить Дане инвалидную коляску.

Не прощу ему тех слёз, что пролила, глядя, как моя девочка пытается встать на ноги, искренне веря в то, что у неё получится, ведь другие дети могут!

А он купается в роскоши, глушит элитную выпивку и, скорее всего, водит в свою шикарную берлогу дорогих шлюх, ведь Каинова никогда не интересовали девочки «так себе». Всё самое лучшее для авторитета, мать его!

— Покрепче что есть?

Ловлю его удивлённый взгляд и про себя усмехаюсь. Да, раньше я не пила. И не курила. И глаза скромно в пол опускала, краснея от каждого комплимента. Такая нежная чистая девочка. Но это не помешало отцу выставить меня шлюхой, а Каину — принять сей факт.

— Шампанского желает дама? — насмешливый его тон тут же будит во мне вспышку ярости.

— Нет, водки, — говорю вполне серьёзно и ухмылка с его рожи исчезает.

— Ни хрена себе, — ворчит, но лезет в бар за бутылкой. — Так страшно находиться со мной в одном помещении? — мне кажется, или этот козёл радуется тому, что я его боюсь?

Садист чёртов.

— Я бы сказала, противно, — срывается с моих губ раньше, чем успеваю осмыслить, что говорю.

В голове проскальзывает мысль, что зря я, видимо, повернулась к нему спиной. И мои опасения подтверждаются, когда слышится звон разбившейся обо что-то бутылки, а ручища Каина больно впивается в мою шею, сдавливая так сильно, что я вскрикиваю и подгибаются ноги.

— Противно тебе, сука?! — оттягивает голову назад, вцепившись в волосы и склоняется к моему лицу. — А старый дряблый хер сосать было не противно?! — второй рукой задирает подол платья и в кожу впивается резинка трусов, что под его напором тут же превращаются в бесполезную тряпку.

Да, я уже немного жалею, что не сдержалась, зная, чем это может мне вылиться. И да, скорее всего, я сделала это специально.

Сейчас передо мной стоит определённая цель и я должна достичь её любой ценой. Даже ценой собственного здоровья.

Я хорошо знаю Каина. Разозлившись, он выплеснет на меня весь свой поганый гнев, а после провалится в нирвану, что случается с большинством психов и он не исключение.

Моя задача расслабить его и обезоружить. Пусть делает, что заблагорассудится, больнее уже не сделает. Зато когда он уснёт, я сделаю то, зачем пришла сюда.

Закрываю глаза и упираюсь руками в спинку дивана пока подонок наклоняет меня и расстёгивает ширинку на своих джинсах.

— Раздвинь! — рычит мне в ухо и шлёпает по бедру, тут же поглаживая ткань чулков.

О да, Каин!

Я знаю, что ты любишь. И это моё оружие.

Не знаю, что он чувствует ко мне, не знаю с какой целью мучает этими встречами, но причина точно не равнодушие. Этим я и воспользуюсь.

Наверное, он удивлён, но я не перечу ему, более того, послушно выгибаю спину и громко стону, когда его член вонзается в меня, расстягивая стенки лона и заполняя меня до предела.

— Противно, значит? — удовлетворённо хмыкнул, сжав двумя пальцами клитор и размазав мою влагу по животу. — Чувствую как противно тебе, дрянь!

Я до сих пор возбуждаюсь, когда его руки прикасаются ко мне и не важно сколько боли они причиняют. Не важно даже, что эти руки в любой момент могут свернуть мне шею.

Я плыву от его резких вторжений и болезненных движений внутри.

Да, Каин отменный любовник, едва ли кто-то в этом когда-либо сомневался.

Но это лишь реакция моего тела, которое он очень хорошо изучил в свое время. Лишь потребность, желание и больше ничего. И да, мне не хватало мужского внимания и секса, в том числе, целых семь лет, правда, первые три года из них я совершенно не думала об этом, а потом… Потом просто плюнула на себя, превратившись в нечто среднего рода.

Его выпады безжалостны, а ноги сводит судорогой от напряжения. Кричу и извиваюсь в его руках, насаживаясь на его плоть все сильнее. Резкая боль контрастирует с адским тягучим желанием, что разрастается во мне, словно снежный ком с каждым его толчком.

Я делаю последний рваный вдох и чувствую как накрывает волной оргазма каждую частичку моего тела. Содрогаюсь в сладостных конвульсиях и откидываюсь ему на грудь, где так бешено колотится сердце Каина.

Он вонзается в меня с диким рычанием и замирает, уперевшись лбом в моё плечо.

Слышу его хриплый стон и рука накрывает мою подрагивающую грудь, а его член снова набухает во мне. Каину всегда мало. Ненасытен, жаден до секса, словно дикий зверь.

Но я и к этому была готова.

Обхватываю запястье его второй руки и кладу себе на вторую грудь, предлагая ему второй раунд, от которого он, конечно же, не откажется.

ГЛАВА 12

Десять лет назад

— Даже не верится, что мне удалось затащить самого Дмитрия Каинова в кино. И что ты во мне нашёл? — что-что, а кокетничать она, зараза, умела, наверное, с пелёнок.

— Нравишься, — буркнул ей в ответ, отвлекаясь от фильма на стройные ножки, что даже в темноте кинозала возбуждали до боли в яйцах.

Уже неделю думал о том, чтобы заманить эту кроху в свою холостяцкую берлогу и хорошенько там её оттрахать.

Останавливало лишь то, что я был почти уверен — она девочка. Спросить не решался. Не из стеснительности, нет. На то время я уже был «порядочным» кобелём. Просто спугнуть не хотелось. Девочка-то совсем мелкая, девятнадцать всего. А как хотелось её попробовать… С ума сходил. От стояка крышу рвало. И, что самое хреновое, никого кроме неё не хотелось.

— Может после кино… К тебе? Ты обещал показать где живёшь… — тут же замолкает и краснеет, поворачивается к экрану и, прикусив нижнюю губу, делает вид, что смотрит фильм, название которого ни один из нас уже не помнил.

Вот это номер!

Да я даже не мечтал, что Варька так быстро сдаст крепость. В штанах стало тесно и жарко и я, долго не думая, положил руку ей на бедро.

Хорошенькая. Свеженькая. Прелесть.

Варька была первой и единственной женщиной в моей жизни, с которой чувствовал себя не Каином, а обычным парнем, у которого всё как у людей — девушка, кино, прогулки по тихим аллеям парка…

Естественно, таким я мог быть только с ней. В остальное время я был всё тем же злобным бандюком, рэкетиром, ублюдком, убийцей.

— А ты хочешь? — и только с ней я мог быть вот таким вот идиотом. Это же надо, такое спросить.

Смущённо отводит глаза и кивает.

— Пошли, — не дожидаясь завершения сеанса, хватаю её за руку и тащу прочь из зала.

На хрен кино.

Сегодня у меня будет занятие поинтереснее.

Как же я тогда удивился, когда узнал, что Варя не девственница. Правда, злиться тоже не мог. Да и не зацикливался как-то на этом. Было и было. До меня же. А после меня не будет.

Смотрю как она, всё ещё подрагивая, сворачивается в какой-то немыслимый комок (всегда так делала, когда нервничала), и засыпает.

Вот же я лох!

Вышвырнуть бы её сейчас с кровати и из своего дома — пусть бы проваливала.

А не могу.

Не хочется отпускать так быстро. Успокаиваю себя лишь тем, что утром она ещё пригодится. Вру, конечно, сам себе. Но мне это нужно. Может она так скорее приестся мне, я пойму, что херову тучу времени изводился из-за воспоминаний и эта блядская одержимость отступит?